Когда я была маленькой, у моей бабушки сгорел дом. Восстанавливали его медленно: нужно было и нашей семье помогать, и на работе работать. И я помню, как мы вечерами в недостроенном доме лежали с бабушкой на полу, на фуфайках, и слушали «Золотое кольцо» на однокассетном магнитофоне.
Пахло деревом и штукатуркой. Бабушка негромко подпевала. Кадышева пела звонко, а бабушка — певуче, как ручей.
Мои одноклассники тогда слушали техно или «Руки вверх». И мои тайные вечера с бабушкой опозорили бы меня в их глазах навеки вечные. Кто бы мне сказал, что через 30 лет молодёжь будет собирать стадионы на концерт 65-летней Надежды Кадышевой, прыгать в кокошниках и орать: «А я вовсе не колдунья!» — я бы очень сильно удивилась и обрадовалась.
Дом достроили. Моя бабушка ещё жива и очень удивлена такому повороту событий. А я далеко-далеко, пишу этот разбор и предаюсь приятным воспоминаниям.
Национальность Надежды Кадышевой
Любопытно, но самая народная певица эстрады — не русская. Точнее, не славянка.
Если бы я увидела её на улице, я бы подумала, что она коми-пермячка. В интернете пишут, что мордовка (кстати, моя бабушка наполовину мордовка), но это всё не точно. И коми-пермяки, и мордва — фино-угры, у которых специфические черты лица, мельче, чем у восточных славян. Тоньше. Более детские и при этом острее. И ещё такие лица кажутся худыми, даже если в реальности фигура довольно крупная.
Часто представители этих народов попадают в классификацию Кибби как гамины. Создают впечатление пацанок или инженю. «Маленькие собачки — до старости щенки». Всё это про этот типаж.
У меня есть два классных поста на эти темы: «Как выглядят русские?» и «А какой костюм мог достаться от прабабки вам?»
Особенности внешности Кадышевой и какое впечатление они формируют
В лице Кадышевой сочетаются черты детские и бунтарские одновременно.
Лицо средней ширины, высокий и широкий лоб, укороченная носовая часть, небольшой рот, глаза широко расставлены — всё это детские пропорции, создающие ощущение наивности и неготовности к жизни, даже если присутствуют возрастные черты.
Брови расположены близко к глазам, что формирует хмурый взгляд. Нижняя челюсть выдвинута вперёд — это даёт ощущение упрямства. Когда она поёт, видны острые клыки; когда молчит — тонкие губы как будто плотно сжаты. Всё это вместе создаёт впечатление упрямого, недовольного, хмурого, сдержанного характера.
В итоге складывается образ девочки-буки: хмурой, зажатой, угрюмой, недоверчивой и упрямой. Что, в целом, оказалось недалеко от истины: судя по её биографии и интервью с теми, кто знал её с юности, жизнь у Кадышевой была крайне непростой.
Разумеется, эти черты лица врождённые и напрямую с характером не связаны. Но зрителю кажется, что это мимика — отражение пережитых эмоций.
При этом у неё вполне взрослая фигура, с выраженной грудью. И получается образ маленькой женщины-буки — зажатой, недоверчивой, хмурой, упрямой. Именно так её изначально и воспринимали.
Типаж Надежды Кадышевой
Изначальная внешность Кадышевой идеально вписывается в типаж Гамин по типологии Кибби (пацанка) или в архетип Бунтаря по типологии Маркс и Пирсон.
Этот факт объединяет её с Ольгой Бузовой (разбор её внешности я писала здесь). И это первая причина, почему её любят россияне: в нации сам по себе очень выражен бунтарский дух, и мы любим бунтарей. Но это должен быть «правильный» Бунтарь — например, взрослый и поющий песни о любви. О нормальной, традиционной любви, о любовных страданиях. Такой Бунтарь должен быть тем, к кому легко проникнуться любовью или сочувствием.
Как изменили типаж Кадышевой и как это усилило её популярность
Если сравнить фото Надежды из жизни и фото на сцене, можно заметить одно кардинальное отличие в лице, которое изменило всё. Брови!
Её снимают с нижнего ракурса, с приподнятым лицом — от этого брови кажутся выше, а взгляд наивнее. Плюс, их явно поднимали с помощью макияжа. Немного увеличены помадой губы, но не сильно: они всё равно остаются узкими, хотя ощущение сжатости рта уходит.
Этот наивный взгляд усилил детские черты и добавил трогательности, уязвимости, эмоциональности. Он сделал образ более искренним, добавив к бунтарской энергии чистоту и эмоциональность архетипа Простодушного.
Мы на сто процентов верим её страданиям. Она не красавица, она странная. Всё против неё, и когда она поёт о том, что мир к ней несправедлив, что любовь запретная, что «коротаем мы ночи длинные, нелюбимые с нелюбимыми», что злой конь-огонь оттолкнул наши берега, что кручина беспросветная, — мы верим. Что не может найти мечту, не видит звезду, одинокая стоит на берегу — мы верим.
С новым, открытым взглядом мы верим не только в то, что судьба к ней несправедлива, но и в то, что она переживает это искренне и чисто, сохраняя внутреннюю чистоту и святое смирение. Песни о любви приобретают пронзительность и надрыв самого высокого уровня.
Это не знойная красавица с толпой поклонников, не крепкая и адаптированная советская женщина, которая всё устроит, и не резкая, агрессивная красотка, которой, если нет кавалера, то так ей и надо, козе такой.
Это маленькая женщина, худенькая на вид (хотя фигурой нет), наивная, не очень красивая, упрямая, островатая, идеалистичная и сдержанная, которой в жизни досталось. Она поёт о любви — чистой и светлой — упрямо, всей беде назло.
Её образ убедителен — и это вторая причина, почему мы любим Кадышеву.
Голос и песни
Этот образ и поддерживает её голос. Сравните голос Кадышевой с голосом той же Бабкиной: Кадышева — наивная, а Бабкина будто говорит: «Сейчас как дам — мало не покажется».
Плюс, все её песни простые по ритму и гармонии — орательные и плясовые. Они стали заменой ирландским джигам, под которые раньше скакал народ на концертах. Сейчас это уже не патриотично и совсем не соответствует духу времени. При этом такие песни прекрасно звучат не только на стадионах, но и дома: на посиделках, юбилеях, да и в машине их весело орать всем вместе.
На самом деле все песни Кадышевой — не народные. Они современные, авторские, выполненные в духе городских и цыганских романсов, сентиментальных песен конца XIX века, с абсолютно попсовой музыкой, просто спетые в народной манере.
Золотая секвенция, на которой они построены, нетипична для подлинного русского фольклора, но очень предсказуема и проста, и очень популярна в поп-музыке. К сожалению, как звучит настоящий фольклор, мы забыли давно — ещё до советской власти. Кадышева просто продолжила линию уже изменённой традиции. Для нас этот надрывный псевдофольклор 90-х и стал «родной» музыкой.
Это печальные песни о любви в миноре, но с задорным плясовым ритмом. С иллюзией чистоты, которую дарит нам приобщение к типа народным традициям.
У каждой российской женщины внутри живёт своя Надежда Кадышева, которая ждёт искренней и чистой любви — с браком, венчанием, свадебным обрядом, «рука об руку всю жизнь», под берёзкой, в поле, на берегу речки. Любви, которую в любой момент может отнять война или другая беда.
Больше ста лет в нашей стране «разлука — вот извечный враг российских грёз». «Опустела без тебя земля» и «Красивая и смелая дорогу перешла» — всё та же чистая и светлая любовь, но под неё можно плясать и петь во весь голос.
В отличие от «боевого русского» Шамана, который, по сути, не русский ни лицом, ни творчеством (об этом я писала здесь), и «боевой занозоньки» Татьяны Куртуковой, Кадышева попадает точно в русский лирический дух и нерв — в эту сентиментальность, упрямую надежду, веру в любовь и постоянное ощущение, что вот-вот невзгоды её отнимут.
И это третья причина, почему мы любим Кадышеву.
Попадание в тренд
Во всём мире идёт возвращение старых звёзд. Памела Андерсон, к примеру, жжёт: продаёт заготовки со своего огорода — острые огурцы с лепестками роз. Это мировой тренд — бабушкинская милота.
Кадышева попадает в большой 30-летний цикл, когда подрастает молодёжь, не жившая в 90-е и для которой всё это звучит по-новому. А именно тогда Кадышева стала популярна, и псевдофольклор был приметой времени — со всеми этими странными «и тогда я поняла, шо ты хошь».
Плюс, песни про любовь (нормальную, разнополую) — это максимально безопасно. Никого не заденешь, всё в рамках скреп.
И вот, когда в политике, экономике и курсе партии нет никакой надежды, когда врут про всё — даже про климат и пандемию… Когда устал от воинственного «эгегей» и уже в это не веришь — остаётся одна опора: собственные чувства. Искренняя и упрямая любовь и страх её потерять. Всё это уже 40 лет подряд с упорным постоянством воплощает Надежда Кадышева.
И это четвёртая причина, почему мы её любим: она стабильна, постоянна и любовь к ней абсолютно безопасна.
Уровень имиджа Надежды Кадышевой
Начинала Кадышева как типичная советская околофольклерная исполнительница в абстрактно-ярком типа народном костюме.
Со временем имидж Кадышевой становился всё менее и менее фольклорным. Сейчас это вообще женщина-торт — воплощение легкомысленного барокко и праздника. Пир во время всей этой неустроенности. Всех уже задолбал нормкор и минималистичная база: всё попробовали, счастья не нашли, разочаровались. Душа требует эскапизма, праздника и надежды. Уровень китча настолько зашкаливает, что он перестаёт быть «плохим» и становится явлением.
Она всегда была известна и постоянна в своем творчестве (но, увы, не в имидже). Её имя стало нарицательным, про неё шутили, на её песни делали смешные каверы («за мои огромные глаза называешь ты меня глазуньей»).
Если бы она хотя бы относительно держала постоянство костюма, могла бы стать иконой стиля уровня +3. Но не сложилось: её образ слишком разнообразен — она и в народном, и в куртке с кепочкой, и шальная императрица (делит стиль укладки с Аллегровой и Долиной), и торт.
Это постоянство самой фигуры на фоне времени, когда все бешено меняли имидж, манеры, стороны и переобувались на лету, — то, чего нам сейчас очень не хватает. Таких взрослых, которые упрямо делают своё из года в год и не меняют мнение по три раза в день.
Мы не можем назвать Кадышеву полноценной иконой стиля, но она максимально близка к этому. И это пятая причина, почему мы любим Надежду Кадышеву. Эта женщина-торт сейчас держит кукуху миллиона человек!
Конечно, творчество Кадышевой этот поп-музыка в народной и цыганской манере. Она продукт советской власти и ее подхода к музыкальному воспитанию нации. Ее творчество ничего общего не имеет с настоящим, архаичным фольклером, который сознательно и случайно уничтожался.
Но она — часть нашей культуры и идеальный представитель нашего культурного кода. И спасибо ей за это, потому что Отвращение к своей культуре — одна из причин собственного плохого имиджа. Я думаю она нашла не только отражение своей мечты, но и счастье.
Автор
